Дмитрий Кедрин — один из незаслуженно забытых поэтов, тех, кого не найдешь в учебнике по литературе, а зря. Он был одним из самых читаемых неофициальных поэтов послевоенной поры.

2601-2602

Его биография вместила в себя все ужасы первой половины XX века. Все в ней, от самого начала до конца, покрыто завесой тайны. Дворянского происхождения, из рода ясновельможных панов, он всю жизнь носил чужую фамилию. Кедрин – фамилия его дяди.

Дмитрий Кедрин 1907 года рождения. Его юность проходила в эпоху молодости советского государства. Нельзя сказать, что он всей душой разделял убеждения большевиков. Уже в 1923 он порвал с «железной поэзией» пролеткульта и заявил о себе как большом настоящем поэте. Его стихи высоко ценили В.Маяковский, М.Волошин, П.Антокольский, И.Сельвинский, М.Светлов, В.Луговской, Я.Смеляков, Л.Озеров, К.Кулиев. Максим Горький плакал, читая его стихотворение «Кукла».

Как темно в этом доме!
Ворвись в эту нору сырую
Ты, о время моё!
Размечи этот нищий уют!
Тут дерутся мужчины,
Тут женщины тряпки воруют,
Сквернословят, судачат,
Юродствуют, плачут и пьют…

Он настоял, чтобы его послушали высшие руководители страны. Сталину стихи понравились, но на судьбу Кедрина это не повлияло.

Над поэтом как будто висело проклятие. Его не печатали. Единственная прижизненная книжка стихов вышла в 1940 г. всего из 17 стихотворений, большей половины которых, по его словам, «и стихами-то назвать нельзя».

Зато его гениальные произведения такие, как поэмы «Зодчие», «Конь», «Песня про Алену-Старицу», драма в стихах «Рембрандт», шли к читателю долгие годы и, некоторые увидели свет спустя лишь полстолетия.

Его интерес к церковной архитектуре и истории нашел свое выражение в поэме «Зодчие», которая вдохновила Андрея Тарковского на съемки его великого «Андрея Рублева».

Долгое время он пытался зарабатывать себе на жизнь переводами. Так делали тогда многие авторы. Он переводил многих поэтов: башкирских, эстонских, белорусских, венгерского классика Шандора Петефи и польского Адама Мицкевича.

Затем грянула война. По здоровью (у него было очень плохое зрение) Кедрин не мог быть призван. Но он добивался того, чтобы его взяли военным корреспондентом. Только в 1943 году он, наконец, получил разрешение и стал военкором газеты «Сокол Родины», многие летчики летели на задание, неся в кармане его стихи.

Колокол
В тот колокол, что звал народ на вече,
Вися на башне у кривых перил,
Попал снаряд, летевший издалече,
И колокол, сердясь, заговорил.
Услышав этот голос недовольный,
Бас, потрясавший гулкое нутро,
В могиле вздрогнул
мастер колокольный,
Смешавший в тигле медь и серебро.
Он знал, что в дни,
когда стада тучнели
И закрома ломились от добра,
У колокола в голосе звенели
Малиновые ноты серебра.
Когда ж врывались
в Новгород соседи
И был весь город пламенем объят,
Тогда глубокий звон червонной меди
Звучал, как ныне…
Это был набат!
Леса, речушки, избы и покосцы
Виднелись с башни каменной вдали.
По большакам сновали крестоносцы,
Скот угоняли и амбары жгли…
И рухнули перил столбы косые,
И колокол гудел над головой
Так, словно то сама душа России
Своих детей звала на смертный бой!

Его «непролетарское происхождение» всегда держало поэта под подозрением со стороны властей. В 1929 году его посадили на два года по распространенной тогда статье «за недонесение». Репрессии 30-х гг. держали его в тисках постоянного ожидания ареста. После войны один из членов правления Союза писателей предложил Дмитрию Кедрину «стучать» на своих товарищей. Кедрин спустил наглеца с крыльца. Ему угрожали, избивали на улице.

В 1945 тело поэта нашли на путях возле одной из подмосковных станций, видимо, его сбросили с электрички. Тайна его гибели до сих пор не раскрыта.

текст: Михаил ЛОГУНОВ